Неточные совпадения
Все те обыкновенные условия
жизни, без которых нельзя себе ничего представить, не
существовали более для Левина.
«Что бы я был такое и как бы прожил свою
жизнь, если б не имел этих верований, не знал, что надо жить для Бога, а не для своих нужд? Я бы грабил, лгал, убивал. Ничего из того, что составляет главные радости моей
жизни, не
существовало бы для меня». И, делая самые большие усилия воображения, он всё-таки не мог представить себе того зверского существа, которое бы был он сам, если бы не знал того, для чего он жил.
После страшной боли и ощущения чего-то огромного, больше самой головы, вытягиваемого из челюсти, больной вдруг, не веря еще своему счастию, чувствует, что не
существует более того, что так долго отравляло его
жизнь, приковывало к себе всё внимание, и что он опять может жить, думать и интересоваться не одним своим зубом.
И чем более наблюдал он любителей споров и разногласий, тем более подозрительно относился к ним. У него возникало смутное сомнение в праве и попытках этих людей решать задачи
жизни и навязывать эти решения ему. Для этого должны
существовать другие люди, более солидные, менее азартные и уже во всяком случае не полубезумные, каков измученный дядя Яков.
— Революционер — тоже полезен, если он не дурак. Даже — если глуп, и тогда полезен, по причине уродливых условий русской
жизни. Мы вот все больше производим товаров, а покупателя — нет, хотя он потенциально
существует в количестве ста миллионов. По спичке в день — сто миллионов спичек, по гвоздю — сто миллионов гвоздей.
«Что может внести в
жизнь вот такой хитренький, полуграмотный человечишка? Он — авторитет артели, он тоже своего рода «объясняющий господин». Строит дома для других, — интересно: есть ли у него свой дом? Вообще — «объясняющие господа»
существуют для других в качестве «учителей
жизни». Разумеется, это не всегда паразитизм, но всегда — насилие, ради какого-нибудь Христа, ради системы фраз».
«Моя
жизнь — монолог, а думаю я диалогом, всегда кому-то что-то доказываю. Как будто внутри меня живет кто-то чужой, враждебный, он следит за каждой мыслью моей, и я боюсь его.
Существуют ли люди, умеющие думать без слов? Может быть, музыканты… Устал я. Чрезмерно развитая наблюдательность обременительна. Механически поглощаешь слишком много пошлого, бессмысленного».
— Надо. Отцы жертвовали на церкви, дети — на революцию. Прыжок — головоломный, но… что же, брат, делать?
Жизнь верхней корочки несъедобного каравая, именуемого Россией, можно озаглавить так: «История головоломных прыжков русской интеллигенции». Ведь это только господа патентованные историки обязаны специальностью своей доказывать, что
существуют некие преемственность, последовательность и другие ведьмы, а — какая у нас преемственность? Прыгай, коли не хочешь задохнуться.
Послушать, так нужная степень нравственного развития у всех уже есть, как будто каждый уже достиг его и носит у себя в кармане, как табакерку, что это «само собой разумеется», что об этом и толковать нечего. Все соглашаются, что общество
существовать без этого не может, что гуманность, честность, справедливость — суть основные законы и частной, и общественной
жизни, что «честность, честности, честностью» и т. д.
Тут
существует одно письмо, один документ, и вы ужасно его боитесь, потому что отец ваш, с этим письмом в руках, может вас проклясть при
жизни и законно лишить наследства в завещании.
И как военные живут всегда в атмосфере общественного мнения, которое не только скрывает от них преступность совершаемых ими поступков, но представляет эти поступки подвигами, — так точно и для политических
существовала такая же, всегда сопутствующая им атмосфера общественного мнения их кружка, вследствие которой совершаемые ими, при опасности потери свободы,
жизни и всего, что дорого человеку, жестокие поступки представлялись им также не только не дурными, но доблестными поступками.
Прежней Антониды Ивановны точно не
существовало, а была другая женщина, которая, казалось, не знала границ своим желаниям и в опьяняющем чаду своей фантазии безрассудно жгла две
жизни.
— Да так…
Существует что-то вроде фатализма: люди, близкие друг другу по духу, по складу ума, по стремлениям и даже по содержанию основных идей, расходятся иногда на всю
жизнь из-за каких-либо глупейших пустяков, пустой фразы, даже из-за одного непонятого слова.
С этой точки зрения русские горные заводы, выстроенные на даровой земле крепостным трудом, в настоящее время являются просто язвой в экономической
жизни государства, потому что могут
существовать только благодаря высоким тарифам, гарантиям, субсидиям и всяким другим льготам, которые приносят громадный вред народу и обогащают одних заводчиков.
Существуют еще другие планы мировой
жизни, которые могут раскрыться лишь измененному сознанию.
Между целями человеческой
жизни и средствами, применяемыми для осуществления целей,
существует разрыв и часто нет никакого сходства.
Для чисто моралистической точки зрения, переносящей на историческую действительность моральные категории личной
жизни, не
существует исторических задач и ценностей
жизни исторической, как самостоятельной сферы.
Всегда
существовал эндосмос и экзосмос между человеческой общественностью и космической
жизнью, но это не было достаточно сознано человеком, и он искусственно замыкался, спасаясь от бесконечности в своей ограниченности.
Душа и тело человека формировались, когда человеческая
жизнь была еще в соответствии с ритмом природы, когда для него еще
существовал космический порядок.
На поверхности национальной
жизни всегда будут
существовать духовные центры, но не должно это носить характера духовной бюрократизации
жизни.
«Теперь уже поздно противиться судьбе моей; воспоминание об вас, ваш милый, несравненный образ отныне будет мучением и отрадою
жизни моей; но мне еще остается исполнить тяжелую обязанность, открыть вам ужасную тайну и положить между нами непреодолимую преграду…» — «Она всегда
существовала, — прервала с живостию Марья Гавриловна, — я никогда не могла быть вашею женою…» — «Знаю, — отвечал он ей тихо, — знаю, что некогда вы любили, но смерть и три года сетований…
Тридцать лет тому назад Россия будущего
существовала исключительно между несколькими мальчиками, только что вышедшими из детства, до того ничтожными и незаметными, что им было достаточно места между ступней самодержавных ботфорт и землей — а в них было наследие 14 декабря, наследие общечеловеческой науки и чисто народной Руси. Новая
жизнь эта прозябала, как трава, пытающаяся расти на губах непростывшего кратера.
— Лоб! лоб! лоб! — перекатилось, как эхо, по всем камерам до последней, где принятых ожидал цирульник. Свершилось. Сережка перестал
существовать в качестве дворового человека и вступил в новую
жизнь.
Если этого общения не
существует, если между ребенком и природой нет никакой непосредственной и живой связи, которая помогла бы первому заинтересоваться великою тайною вселенской
жизни, то и самые яркие и разнообразные картины не разбудят его равнодушия.
Через несколько номеров журнала оказалось, что в таком эклектическом виде «Новый путь» дальше
существовать не может, и был создан новый журнал «Вопросы
жизни», просуществовавший всего один год в трудных условиях начинающейся революции.
Внешняя
жизнь объективного мира для него как будто бы совсем не
существовала, и он не мог в ней ориентироваться, был детски беспомощен.
Между нашей личной и нашей исторической
жизнью и концом не
существует исторического времени, нет математического измерения.
— Ну, положим, что
существует, хотя ты, по обыкновению, его и переврал. Из деяний апостольских известны многие случаи, что даже от предметов, коими при
жизни пользовались святые люди, как-то: главотяжи, убрусцы и иные тому подобные… Так и от них происходили чудеса и исцеления.
Лопахин. Ну, прощай, голубчик. Пора ехать. Мы друг перед другом нос дерем, а
жизнь знай себе проходит. Когда я работаю подолгу, без устали, тогда мысли полегче, и кажется, будто мне тоже известно, для чего я
существую. А сколько, брат, в России людей, которые
существуют неизвестно для чего. Ну, все равно, циркуляция дела не в этом. Леонид Андреич, говорят, принял место, будет в банке, шесть тысяч в год… Только ведь не усидит, ленив очень…
Глубокая и неискоренимая противоположность
существует между философским рационализмом и религиозным реализмом: философский рационализм не выходит из круга идей, мышления, интеллектуальности, рассудочности, религиозный реализм живет в царстве бытия, реальностей, целостной
жизни духа.
Если
существует своеобразный дух России, то дух этот ищет истины как пути и
жизни, т. е. истины живой, конкретной.
Мир не мог еще
существовать без принуждения и закона, он не родился еще для благодатной
жизни в порядке свободы и любви.
Но эта статья
существует только как прикрышка от закона, запрещающего блуд и прелюбодеяние, так как каторжная или поселка, живущая у поселенца, не батрачка прежде всего, а сожительница его, незаконная жена с ведома и согласия администрации; в казенных ведомостях и приказах
жизнь ее под одною крышей с поселенцем отмечается как «совместное устройство хозяйства» или «совместное домообзаводство», [Например, приказ: «Согласно ходатайства г. начальника Александровского округа, изложенного в рапорте от 5 января, за № 75, ссыльнокаторжная Александровской тюрьмы Акулина Кузнецова переводится в Тымовский округ для совместного домообзаводства с поселенцем Алексеем Шараповым» (1889 г., № 25).] он и она вместе называются «свободною семьей».
Дело в том, что хотя с лишением всех прав состояния поражаются супружеские права осужденного и он уже не
существует для семьи, как бы умер, но тем не менее все-таки его брачные права в ссылке определяются не обстоятельствами, вытекающими из его дальнейшей
жизни, а волею супруга не осужденного, оставшегося на родине.
Таким образом, мы можем повторить наше заключение: комедиею «Не в свои сани не садись» Островский намеренно, или ненамеренно, или даже против воли показал нам, что пока
существуют самодурные условия в самой основе
жизни, до тех пор самые добрые и благородные личности ничего хорошего не в состоянии сделать, до тех пор благосостояние семейства и даже целого общества непрочно и ничем не обеспечено даже от самых пустых случайностей.
Высшие нравственные правила, для всех равно обязательные,
существуют для него только в нескольких прекрасных речениях и заповедях, никогда не применяемых к
жизни; симпатическая сторона натуры в нем не развита; понятия, выработанные наукою, об общественной солидарности и о равновесии прав и обязанностей, — ему недоступны.
С водворением на Балчуговских промыслах компанейского дела Родион Потапыч успокоился, потому что хотя прежней каторжной и военно-горной крепи уже не
существовало, но ее заменила целая система невидимых нитей, которыми
жизнь промыслового населения была опутана еще крепче.
Меня удивил твой вопрос о Барятинском и Швейковском. И тот и другой давно не
существуют. Один кончил
жизнь свою в Тобольске, а другой — в Кургане. Вообще мы не на шутку заселяем сибирские кладбища. Редкий год, чтоб не было свежих могил. Странно, что ты не знал об их смерти. Когда я писал к тебе, мне и не пришло в мысль обратиться к некрологии, которая, впрочем, в нашем кругу начинает заменять историю…
Такая навязчивость входила в круг их негласных обязанностей. Между девушками
существовало даже какое-то вздорное, детское, странное соревнование в умении «высадить гостя из денег», — странное потому, что они не получали от этого никакого барыша, кроме разве некоторого благоволения экономки или одобрительного слова хозяйки. Но в их мелочной, однообразной, привычно-праздной
жизни было вообще много полуребяческой, полуистерической игры.
Мне в первый раз пришла в голову ясная мысль о том, что не мы одни, то есть наше семейство, живем на свете, что не все интересы вертятся около нас, а что
существует другая
жизнь людей, ничего не имеющих общего с нами, не заботящихся о нас и даже не имеющих понятия о нашем существовании. Без сомнения, я и прежде знал все это; но знал не так, как я это узнал теперь, не сознавал, не чувствовал.
Да и в самом деле, какая же может быть вечность с одной стороны, мы, верно,
существовали прежде этой
жизни, хотя и потеряли о том воспоминание.
А между тем этот человек
существует (cogito ergo sum [мыслю — значит,
существую (лат.)]), получает жалованье, устроивает, как может, свои дела, и я даже положительно знаю, что 20-го февраля он подал голос за республиканца. И все это он делает, ни разу в
жизни не спросив себя: «Что такое государство?»
— Они хотят извратить характер женщины — excusez du peu! [подумать только! (франц.)] Представь себе, что они достигнут своей цели, что все женщины вдруг разбредутся по академиям, по университетам, по окружным судам… что тогда будет? OЫ sera le plaisir de la vie? [В чем будет радость
жизни? (франц.)] Что станется с нами? с тобой, со мной, которые не можем
существовать без того, чтоб не баловатьженщину?
Право,
жизнь совсем не так сложна и запутанна, как ты хочешь меня уверить. Но ежели бы даже она и была такова, то
существует очень простая манера уничтожить запутанности — это разрубить тот узел, который мешает больше других. Не знаю, кто первый употребил в дело эту манеру, — кажется, князь Александр Иванович Македонский, — но знаю, что этим способом он разом привел армию и флоты в блистательнейшее положение.
Такая молодежь в ее глазах являлась всегдашним идеалом, последним словом той
жизни, для которой стоило
существовать на свете порядочной женщине, в особенности женщине красивой и умной.
Знаете, я все добиваюсь, нельзя ли как-нибудь до такого состояния дойти, чтоб внутри меня все вконец успокоилось, чтоб и кровь не волновалась, и душа чтоб переваривала только те милые образы, те кроткие ощущения, которые она самодеятельно выработала… вы понимаете? — чтоб этого внешнего мира с его прискорбием не
существовало вовсе, чтоб я сам был автором всех своих радостей, всей своей внутренней
жизни…
Таким образом проходит день за днем
жизнь Бодрецова, представляя собой самое широкое олицетворение публичности. Сознает ли он это? — наверное сказать не могу, но думаю, что сознает… бессознательно. По крайней мере, когда я слышу, как он взваливает все беды настоящего времени на публичность, то мне кажется, что он так и говорит: для чего нам публичность, коль скоро
существует на свете Афанасий Аркадьич Бодрецов?
— Ну, да, и пресса недурна. Что же! пускай бюрократы побеспокоятся. Вообще любопытное время. Немножко, как будто, сумбуром отзывается, но… ничего! Я, по крайней мере, не разделяю тех опасений, которые высказываются некоторыми из людей одного со мною лагеря. Нигде в Европе нет такой свободы, как в Англии, и между тем нигде не
существует такого правильного течения
жизни. Стало быть, и мы можем ждать, что когда-нибудь внезапно смешавшиеся элементы
жизни разместятся по своим местам.
В заключение он думал, что комбинированная им форма общежития может
существовать во всякой среде, не только не рискуя быть подавленною, но и подготовляя своим примером к воспринятию новой
жизни самых закоренелых профанов, — и тоже ошибся в расчетах.
А для прародителя даже фактов не
существовало: до такой степени все в его
жизни было естественно, цельно, плавно и невинно.